Чужак [= Лабиринт ] - Макс Фрай

Я устроил небольшой, но бурный досмотр багажа своего коллеги, обнаружил искомый тюрбан и даже булавку для лоохи. Кажется, больше ничего и не требовалось. Вот только что делать с иллюзорной фигурой леди Мерилин? Сэр Кофа все же несколько перестарался, создавая мой новый облик, мог бы обойтись простым накладным бюстом! Я горько вздохнул и взялся за следующую сигарету. Как превратить девочку в мальчика? Мне требовалось свежее дизайнерское решение.

Через несколько минут мне пришла в голову абсурдная, на первый взгляд, идея: скрыть несуществующую фигуру, как могла бы замаскировать свое настоящее тело обыкновенная, взаправдашняя женщина. Туго забинтовать иллюзорный бюст, соорудить накладные бока, чтобы скрыть нелестную для мужчины разницу в объеме талии и бедер, подложить немного тряпья в районе плеч…

Черт, стоило хотя бы попробовать! Я не был уверен, что прогулка одинокой девушки по ночному Кеттари — такое уж опасное мероприятие, но решил, что, став фальшивым мужчиной, буду чувствовать себя гораздо увереннее, чем оставаясь фальшивой женщиной… Ох, я совсем запутался!

Через полчаса я опасливо глянул в зеркало. Получилось совсем неплохо. Гораздо лучше, чем я смел надеяться. Разумеется, юноша в зеркале совершенно не напоминал моего хорошего знакомого Макса, тем не менее пол этого существа не вызывал особых сомнений: мальчик — он и есть мальчик. Натуральный!

Внезапно мне вспомнился рассказ леди Сотофы о зелье, которым она меня напоила. «Чудная половина» или «дивная»… что-то в таком роде. «Ты останешься тем, кто ты есть, но людям будет казаться, что они имеют дело с совершенно другой личностью» — вот что она сказала. Выходит, я теперь легко и просто могу казаться таким, каким хочу казаться? Что ж, тем лучше!

Перед тем, как выйти из дома, я сунул руку под свою волшебную подушку. Один окурок — слишком жалкая порция на долгую, полную впечатлений ночь! Через несколько минут я потрясенно разглядывал полупустую пачку с изображением симпатичного верблюда. Целых шесть сигарет «Кэмэл»! Целехоньких! Я благодарно поднял глаза к потолку.

— Дорогой Бог! — торжественно сказал я. — Во-первых, ты все-таки есть. А во-вторых, ты — отличный парень… и мой лучший друг!

А потом я отворил дверь и нырнул в черный ментоловый ветер кеттарийской ночи. Ноги сами понесли меня на другой берег — через круто изогнувшийся каменный мост с мордами причудливых драконоподобных зверюг на перилах и дальше, сквозь тихие лабиринты переулков и лунно-белые кляксы площадей. Я даже не пытался сделать вид, будто занимаюсь делом. Просто наслаждался прогулкой.

Всю ночь я шлялся по Кеттари, пьяный от горного воздуха и новых впечатлений. Обошел десятки улиц, выпил не один кувшин камры и прочих напитков в крошечных забегаловках, открытых по ночам. Бесшумно открывал садовые калитки, заходил в темные, пустые дворики и курил там, глядя на странную огромную зеленоватую луну на пронзительно черном небе. В одном крошечном чужом раю я напился из маленького фонтанчика, в другом сорвал несколько крупных кисло-сладких ягод с какого-то пышного низкорослого кустарника. На Древо Познания он не походил — и хвала Магистрам…

Рассвет застал меня у того самого моста, откуда началось мое лирическое путешествие. Я был готов расцеловать смешную драконью морду, глазевшую на меня с перил, но решил, что это перебор. Вульгарный поступок, фальшивая нота, финальный эпизод для спектакля любительского театра. А здесь, в Кеттари, мне хотелось быть совершенством. Посему я просто вернулся домой, разделся и сладко заснул прямо в гостиной, свернувшись клубочком на низеньком коротком диванчике.

Проснулся я еще до полудня. Чувствовал себя так, словно мне сделали внутривенную инъекцию бальзама Кахара и волшебное зелье текло теперь по жилам вместо прежнего жиденького физиологического раствора. Чистый восторг!

Лонли-Локли нигде не было. Его отсутствие немного действовало мне на нервы. Настоящего беспокойства я не испытывал, но некоторый дискомфорт, слабый раствор любопытства и чувства ответственности, все же имел место.

«Интересно, сколько же это будет продолжаться? — сердито спрашивал я себя. — День? Год?!» После некоторых колебаний я послал ему зов.

«У тебя все в порядке, Шурф?»

«Да, только я немного занят, так что поговорим позже. Ты уж не обижайся!»

— Занят он, видите ли! Хотел бы я знать чем… — ворчливо сообщил я потолку. Впрочем, проблема была улажена. Я убедился, что Шурф жив и здоров, а больше от него, в сущности, ничего не требовалось.

Избавившись от главной заботы, я решил позавтракать. Немного подумав, решил, что при свете дня по Кеттари может погулять и леди Мерилин: к чему мне лишние хлопоты с переодеванием? Так что вскоре изящная барышня потрясла хозяйку маленького ресторанчика «Старый стол» своим воистину нечеловеческим умением уничтожать горячую пищу: аппетит-то я за ночь нагулял, мягко говоря, не девический.

Пожрав от души, леди Мерилин отправилась по магазинам. Мне требовалась карта Кеттари. Во-первых, она вполне могла понадобиться в будущем, а во-вторых, я не мог сделать себе лучшего подарка. Карты и атласы оказывают на меня гипнотическое воздействие; будь у меня другой склад характера, я бы непременно стал их коллекционировать, но собирательство — не моя стезя: вещи у меня как бы сами собой расползаются по темным щелям и приятельским квартирам, хоть гвоздями их прибивай!

Я купил маленькую толстую картонку с тщательно прорисованным планом Кеттари, уселся за столик крошечного безымянного трактира, потребовал камры и принялся рассматривать свое приобретение. Тут же разыскал собственный дом, полюбившийся мне мостик с драконьими мордами, трактир «Деревенский дом» на Веселой площади… Ха, это местечко вполне оправдывало свое название, если вспомнить, как там резвился Лонли-Локли!

Покончив с камрой, я отправился дальше. Я был влюблен в мосты Кеттари и собирался пересечь Миер — так, оказывается, называлась эта темная речка — раз двести!

На сей раз я переправился на другой берег по большому каменному мосту, немного похожему на крышу какой-то причудливой подводной крепости. Покружил немного по городу, пытаясь отыскать места, приглянувшиеся мне ночью. В очередной раз понял, что темнота полностью преображает мир: мне не удалось узнать ни одной улочки.

Это наблюдение подвигло меня на бессмысленный вроде бы поступок. Я зашел в крошечную лавку, купил тонкий, почти игрушечный карандаш и отметил на новенькой карте свой маршрут. Решил, что неплохо будет повторить этот путь в темноте и сравнить впечатления.

Покончив с делом, я огляделся. Лавчонка была битком набита прекрасными бесполезными вещицами. Обстановка — в точности как в антикварных магазинчиках Старого Города, посещая которые я без особых усилий пускал на ветер бо́льшую часть своего чудовищного жалованья… Обстановка располагала к транжирству, и я мечтательно пошарил по карманам.

Грешные Магистры! Я почувствовал себя почти нищим: деньги на дорожные расходы, наши обильные суточные-командировочные, находились в мешочке, накрепко притороченном к поясу беглого Лонли-Локли. Еще вчера это казалось таким надежным местом… А у меня в карманах была какая-то мелочь, с десяток корон, не больше. Любой столичный обыватель счел бы такую сумму целым состоянием, но только не я: почти тридцать лет скромной жизни не пошли мне на пользу, и сейчас я переживал затяжной период патологического мотовства. Я испытывал физическую потребность сорить деньгами: необходимость подсчитывать расходы, прикидывать, что я могу себе позволить, а что нет, вызывала у меня головную боль.